– Не говори больше ничего. Пожалуйста. Иначе я уйду.

– Нет, только не уходи. Ты так нужна мне. Сломив последнюю преграду между ними, он обнял ее и поцеловал отчаянно и страстно. В первый момент она сидела неподвижно, словно неживая, затем расслабилась, приняла в себя его жадно ищущий язык. Его руки скользнули ей на грудь и стали мять ее сквозь одежду.

Он с глубокой нежностью шептал ее имя и покрывал ее лицо легкими быстрыми поцелуями. Шейла не сопротивлялась, пока он вновь не коснулся губ. Тогда она решительно оттолкнула его и встала с качелей.

Обхватив руками угловую колонну, она прислонилась щекой к прохладному дереву.

– Мы можем жалеть о том, что произошло, Кен, но вернуть мы ничего не можем. Никогда не прикасайся ко мне больше, понял?

Цепи качелей звякнули, когда он встал. Он подошел к ней сзади и обнял за талию, снова шепча ее имя и касаясь губами ее волос. Она вырвалась.

– Перестань! Я говорю серьезно, Льющийся из окна свет ясно обозначил окаменевшие черты ее лица и строгие глаза. Разочарование и гнев превратили его губы в тонкую жесткую линию. Он стремительно прошел через веранду и спустился с крыльца. Сел в машину, завел мотор и умчался. Шейла глядела вслед до тех пор, пока красные огоньки не скрылись за поворотом дороги.

Она не сознавала, насколько измучилась, пока не отошла от колонны. Ей пришлось оттолкнуться от нее. Тяжело ступая, она вошла в дом и с трудом забралась по лестнице в свою комнату.

Уже собираясь лечь, она облокотилась на подушку и поставила на колени телефон. Ее звонок разбудит Марка на час или два раньше, чем его будильник. Но ей совершенно необходимо поговорить с ним прямо сейчас.

Телефонный звонок преодолел Атлантику и раздался в лондонской квартире, где она жила с Марком Хоктоном.

– Шейла? Господи, сколько времени?

– Там или здесь? – Она рассмеялась, вообразив его всклокоченные белокурые волосы и неверные полусонные движения руки в поисках часов.

– Подожди секундочку. Я только зажгу сигарету.

– Ты обещал бросить курить, пока меня нет.

– Значит, наврал.

Через минуту вновь послышался его голос:

– Надеюсь, ничего страшного не произошло?

– С папой нет. Все по-прежнему.

– Прекрасно.

– Но я не смогу быстро вернуться домой.

– Это уже хуже.

– Ему будут делать операцию. – Она описала какую. – Я не смогу уехать, пока он не будет вне опасности.

– Понимаю. Но я очень скучаю – и дома, и в галерее. Некоторые из наших покупателей вообще ни с кем больше не желают иметь дела, кроме тебя. Если ты не появишься в ближайшее время, боюсь, они запрут меня в Тауэр.

Она познакомилась с Марком, когда он взял ее помощницей в свою антикварную галерею. Он стал не только ее работодателем, но и учителем. Она оказалась прилежной ученицей с прирожденным чутьем на произведения искусства и изящно развитым вкусом. Очень скоро она освоила все, что он знал сам об их предприятии. Поэтому его опасения, хотя и выраженные в форме комплимента, были вполне обоснованны.

– Однако я помню, что многие первоклассные покупатели хотели иметь дело совсем не со мной, – парировала она, стараясь собраться с мыслями и вертя пальцами телефонный провод. – Мне придется вести семейный бизнес, пока Коттон не поправится.

Эту фразу она подбросила ему, как крючок с наживкой при ловле рыбы. Он присвистнул:

– Вот так дела! А почему не Кен? Марк знал всю ее историю полностью.

– Сначала он возмутился, что я вмешиваюсь, и вообще возражал. Но я думаю, ему надо просто привыкнуть к этой мысли, и тогда все пойдет как надо.

– Что ж, ты вполне способна держать в руках предприятие и его самого в придачу.

– Разве?

– Ни минуты не сомневаюсь.

– Подожди, это еще не все. Приближается срок расчета по векселям, а касса пуста.

На том конце провода наступило молчание. И затем:

– Сколько тебе нужно?

– Да нет, я ничего не прошу.

– А я предлагаю.

– Нет, Марк, нет!

– Шейла, ты же знаешь, все, что у меня есть, – твое. Умерь свою гордость! Сколько нужно? Утром я все оформлю.

– Нет, Марк!

– Прошу тебя, позволь, я помогу.

– Нет, мне нужно сделать это самой. Это означало: я хочу заработать себе право жить в Бель-Тэр! Понимание пришло к ней только в последний момент.

Бель-Тэр достался ей совершенно случайно. Если бы на несколько часов раньше ее родился другой ребенок, отвечающий требованиям Мэйси и Коттона Крэндол, они взяли бы его. Когда Коттон умрет, она и Трисия унаследуют Бель-Тэр, и Трисия воспринимает это как должное. Но Шейла чувствует иначе. Ни одна капля родственной крови не связывает ее ни с землей, ни с домом. Она должна заслужить их, и это невозможно объяснить никому, даже самой себе. Это необходимость, которая не оставляет выбора, но требует безоговорочного подчинения.

– Можешь ты еще немножечко пожить один, Марк?

Он вздохнул, демонстрируя безграничное терпение:

– Разве у меня есть выбор?

– Боюсь, что нет.

– Тогда зачем спрашиваешь?

– Хочу, чтобы ты обнял меня, – сказала она тоном жалующегося ребенка. – Марк, я же ни черта не смыслю в управлении лесозаготовительной фирмой.

Он засмеялся.

– Ты смыслишь в этом примерно столько же, сколько в античности в то время, когда впервые пришла ко мне. Ты быстро все схватываешь.

– По античности у меня был превосходный учитель.

Голосом, внезапно охрипшим при воспоминании о счастливых временах, проведенных вместе, он сказал:

– Я люблю тебя, малышка.

– Я тоже люблю тебя.

Повесив трубку, она пожалела, что не со всеми ее отношения так просты и ясны, как с Марком. Выключила лампу и легла, уставившись на непрерывно меняющиеся узоры лунного света и тени на потолке.

Первое, что предстоит утром, – дать объявление, что «Крэндол Логинг» возобновляет свою деятельность. Лесорубы, которые хотят вернуться на работу, будут немедленно восстановлены. Частников тоже надо пригласить и сказать, что их древесина будет полностью скупаться.

Затем она проанализирует рынки и заключит контракты. И даст объявления о продаже древесины.

Как же много всего! И так много того, о чем надо подумать… например, о том, что поцелуи Кена, несмотря на всю их страстность, почти не затронули ее… в то время как Кэш Будро…

Глава 17

– Это ты сделал?

– Что сделал? – внятно спросил Кэш, хотя остро отточенный ноготок соблазняюще скользил по его губам, мешая говорить.

Рода Гилберт улыбалась ему знакомой плотоядной улыбкой. Для полноты картины не хватало только клыков.

– Я спрашиваю – ты убил бультерьеров Джигера Флина?

– Да какие это бультерьеры! Помесь какая-то.

– Не заговаривай зубы. Отвечай – ты?

– Нет, не я.

Кэш отстранил ее и вошел наконец в комнату. Она буквально атаковала его на пороге черного входа своего дома, сгорая от нетерпения услышать ответ на животрепещущий вопрос. Даже поцеловала его всего один раз.

– Но все говорят, что это ты.

– Что ж поделать, если говорят? Собак я не убивал.

– А если я попрошу, чтобы ты дал честное слово?

– Джигер уже попросил.

В аккуратно подведенных глазах Роды отразилось удивление.

– Ты говорил об этом с Джигером?

– Не более чем час назад. Дай пива.

Достав из холодильника банку с пивом, Рода потащила Кэша в свою спальню. Усевшись на ее изящный диванчик, он водрузил ноги в башмаках на журнальный столик из матового стекла и стал потягивать холодное пиво. Рода села рядом. Жадное любопытство сочилось из ее глаз, как смола выступает из щелей в коре сосны.

– А где?

– Что где?

– Где вы сцепились с Джигером?

– Мы с ним не сцеплялись. Я был на окраине города. Возле пивной увидал его пикап. Я остановился и вошел.

– И что он сделал, когда увидел тебя? Кэш безразлично пожал плечами:

– Начал обвинять меня. Я сказал, что был бы идиотом, если бы убил собак, на которых всегда выигрывал. – Кэш отпил еще глоток под неотступным взглядом Роды, ловящей каждое слово. – Он признался, что это соображение не приходило ему в голову. Потом спросил, где я получил пулю в пикап.